В.Рабинович | Левензон - стукач

Сообщить на Запад, что Левензон стукач

---------------------------------

— Нужно сообщить на Запад, что Левензон стукач, — сказал сионист Ильюша Голд.

- Ты в этом уверен? – спросил я.

- Да он мне сам об этом сказал. Он же аидише копф, великий шахматист, играет в слепую. Говорит, я против десяти человек могу играть вслепую, я обыграю это КГБ.

Я у него спрашиваю, так ты что в шахматы с ними собрался играть? Этот шлимазл говорит, что любую социальную игру можно свести к шахматам и шахматами описать. Я ему, в его терминах, говорю, что хороший игрок жертвует пешки и даже фигуры. Кто в этой его игре с КГБ будет жертвой. Знаешь, что он мне говорит. Что этой жертвой буду я.

— Как это передать, как это, вообще, делается? — спросил я.

Ильюша был человеком знающим и обстоятельным. Он сказал:

— В Вене, когда вы скажете, что едете на Штаты, вас примет Хиас, но там в Хиасе с вами захотят поговорить чуваки из Сохнута. Вот им и сообщишь. Всем остальным бесполезно. Я сто раз говорил это американцам и канадцам, а они ему посылки, как слали так и шлют. Он только на эти посылки живет. У него жена спекулирует американским секонд хендс. Дурак, такой, стократно усиленный еврейскими мозгами дурак.

Когда у меня первые подозрения возникли я у него так прямо и спросил, ты что ходишь к ним на беседы, туда на Комсомольскую? Он даже не стал отрицать. Ты понимаешь во что он играет — этот сраный новый Азеф. Главное с кем...

Все случилось как он и сказал. Первыми нас на вокзале встретили сохнутовцы, спросили кто на Израиль. На Израиль летела только тетя Соня. Сохнутовцы попросили наши документы. Мы, как лохи отдали им свои визы, и они ушли.

Уже сутки не спавшие в постели и не евшие горячей пищи, семья семь человек, без документов, мы стояли на вокзале, не зная что нам делать.

В конце все разрешилось хорошо. Хиасовцы просто опоздали в этот день к вокзальной площади. Мы сбросили чемоданы в одну кучу, я отправил всю семью в привокзальный ресторанчик, а сам остался сторожить. Подъехал микроавтобус, вышел чувак, оглядывая площадь. Я сразу понял, что это наш спаситель. Помахал ему рукой. Он подошел, спросил откуда мы, сколько нас, где все. Такой русский язык я слышал только в цифровом переводчике. Я обьяснил, что семья семь человек, там пожилая женщина, ребенок. Они хотели есть. Я отправил их в ресторан. Он пошел в ресторан, наши уже заканчивали , заплатил за завтрак. На всех это произвело впечатление. Он сказал, чтобы мы не беспокоились. Наши документы сохнутовцы передали хиасовцам, но чтобы мы никому больше свои документы не отдавали.

Сейчас мы сидели в креслах в небольшой очереди на прием в кабинет, где и были наши документы, и где нам должны выдать деньги и сообщить в какой гостиннице мы будем жить. Пришел сохнутовец, показал на меня пальцем и сказал: — Владимир Рабиновиц. Хочешь со мной поговорить?

Ах, с каким интересом я крутил головой в кабинете ЭТИХ , сто раз до того, сидев во всяких гебешных, ментовских и тюремных кабинетах. Со мной разговаривали два, мучимые каким-то своим внутренним триппером, чувака. Очень зло и нервно. Когда я начал свой спич тем, что понимаю их чувства ко мне, к еврею, который едет не в Израиль...

Один из них прервал и сказал:

— Совершенно похуй куда ты едешь. Это твое личное дело. Кроме этого у тебя есть, что нам сказать?

- Да, Ильюша Голд просил передать, что Левензон — стукач.

Второй сохнутовец сказал:

— Как вы все зебали. Вы русские, говорите друг на друга одно и тоже.